Каждое утро я совершала небольшие прогулки в окрестностях Гори, то горными тропинками, то низменным берегом Куры… Часто я проезжала
городским базаром, гордо восседая на коне, в моем алом атласном бешмете, в белой папахе, лихо заломленной на затылок, похожая скорее на маленького джигита, нежели на княжну славного аристократического рода.
Неточные совпадения
— Экой ты чудак! — небрежно перебил
Базаров. — Разве ты не знаешь, что на нашем наречии и для нашего брата «неладно» значит «ладно»? Пожива есть, значит. Не сам ли ты сегодня говорил, что она странно вышла замуж, хотя, по мнению моему, выйти за богатого старика — дело ничуть не странное, а, напротив, благоразумное. Я
городским толкам не верю; но люблю думать, как говорит наш образованный губернатор, что они справедливы.
В сентябре 1861 года город был поражен неожиданным событием. Утром на главной
городской площади, у костела бернардинов, в пространстве, огражденном небольшим палисадником, публика, собравшаяся на
базар, с удивлением увидела огромный черный крест с траурно — белой каймой по углам, с гирляндой живых цветов и надписью: «В память поляков, замученных в Варшаве». Крест был высотою около пяти аршин и стоял у самой полицейской будки.
Горячее солнце, выкатываясь на небо, жгло пыльные улицы, загоняя под навесы юрких детей Израиля, торговавших в
городских лавках; «факторы» лениво валялись на солнцепеке, зорко выглядывая проезжающих; скрип чиновничьих перьев слышался в открытые окна присутственных мест; по утрам
городские дамы сновали с корзинами по
базару, а под вечер важно выступали под руку со своими благоверными, подымая уличную пыль пышными шлейфами.
Около странного человека стали собираться кучки любопытных, сначала мальчики и подростки, шедшие в школы, потом приказчики, потом дэбльтоунские дамы, возвращавшиеся из лавок и с
базаров, — одним словом, весь Дэбльтоун, постепенно просыпавшийся и принимавшийся за свои обыденные дела, перебывал на площадке
городского сквера, у железнодорожной станции, стараясь, конечно, проникнуть в намерения незнакомца…
Мы шли по длинной прямой улице, мимо
базара, куда уже начали съезжаться молдаване на своих воловьих возах; улица поднималась в гору и упиралась в
городское кладбище.
— Ох-тех-те!.. Младшего брата давно оженили, — говорила Варвара, — а ты всё без пары, словно петух на
базаре. По-каковски это? Этих-тех, оженишься, бог даст, там как хочешь, поедешь на службу, а жена останется дома помощницей-те. Без порядку-те живешь, парень, и все порядки, вижу, забыл. Ох-тех-те, грех один с вами, с
городскими.
Узнавалась жизнь Шихана через женщин, ходивших на поденщину: полоть огороды, мыть полы в
городских учреждениях, продавать ягоды и грибы на
базаре и по домам.
— Вот вам люди! — продолжал он, обращаясь к окну, из которого виднелась
городская площадь, усыпанная, по случаю
базара, народом. — Позови обедать, — так пешком прибегут! Покровительство нужно, — на колени, подлец, встанет, в грязи в ноги поклонится! А затей что-нибудь поблагороднее, так и жена больна и в отпуск надобно ехать… Погодите, мои милые, дайте мне только дело это кончить: в калитку мою вы не заглянете…
Раз в неделю, по субботам, бывает в городке
базар. Съезжаются из окрестных диких деревнюшек полтора десятка мужиков с картофелем, сеном и дровами, но и они, кажется, ничего не продают и не покупают, а торчат весь день около казенки, похлопывая себя по плечам руками, одетыми в кожаные желтые рукавицы об одном пальце. А возвращаясь пьяные ночью домой, часто замерзают по дороге, к немалой прибыли
городского врача.
Потом
городской голова и персидский сановник поехали осматривать зверинец. Обыватели видели, как их Степан Иваныч, красный от шампанского, веселый, очень довольный, водил перса по главным улицам и по
базару, показывая ему достопримечательности города, водил и на каланчу.